Под влиянием французской буржуазной революции конца XVIII в. в Прибалтике появились еще более радикальные со-чинения. Весьма прогрессивными воззрениями отличался валкский, позднее елгавский адвокат Людвиг Кенеман. В 1790 г. он написал труд «Соображения, достойные внимания». После безуспешных попыток опубликовать его он вместе со своими сторонниками стал распространять это произведение в руко-писных списках.

Кенеман был приверженцем Руссо и Марата. Он резко кри-тиковал французскую «Декларацию прав человека и граждани-на» 1789 г., возмущаясь тем, что во Франции горсточка зажи-точных людей захватила власть и выдает себя за всю нацию, отстранив 19,5 млн. французов только за то, что они не имеют собственности. Кенеман критиковал также буржуазное понятие свободы отмечая, что пока существует имущественное неравен-ство, «естественной свободы» не будет. Под «естественной сво-бодой» Кенеман понимал право каждого человека быть сытым, одетым и не нуждаться.

Крестьянский вопрос в Уложенной комиссии

Р

езкая критика помещичьего произвола, протесты против захвата земель и закрепощения государственных крестьян, про-тив несправедливостей в судебных и административных учреж-дениях раздавались и на заседаниях Уложенной комиссии. Вы-ступления дворянских депутатов Г. С. Коробьина, Я. П. Козельского, крестьянских депутатов И. Чупрова, И. Жеребцова, каза-ка А. Алейникова и др. были актами большого гражданского му-жества, ибо их оппонентами были генералы, князья и сенаторы. Императрица меньше всего была склонна допускать обсужде-ние положения крестьян и крепостного права на заседаниях комиссии. Во главе ее она поставила князя А. А. Вяземского и А. И. Бибикова, незадолго до этого жестоко расправившихся с волновавшимися помещичьими и приписными крестьянами. Оба они не остановились бы перед тем, чтобы заставить наиболее «непослушных» депутатов сложить с себя депутатские полно-мочия.

В выступлениях депутатов, осуждавших крепостничество, проводилась мысль о том, что «невольническое рабство» являет-ся несчастьем для крестьян, что на Украине оно «привело бед-ный малороссийский народ почти в крайнее угнетение и разоре-ние» и принесло ему «крайнее отягощение, нестерпимые налоги и озлобление». Побеги крестьян, по их мнению, вызывались не ленью, склонностью к пьянству и другими пороками, как утвер-ждали крепостники, а действиями помещиков, которые «неснос-ны земледельцам, вредны всем членам общества и государству пагубны». На обвинения крестьян в «пьянстве, лености и мо-товстве» Козельский ответил, что крестьянин «разумеет и впе-ред знает, что все, что бы ни было у него, то говорят, что не его, а помещиково». Самый трудолюбивый человек «сделается нера-дивым во всегдашнем насилии и не имея ничего собственного» Я. П. Козельский. Философические предположения…, СПб., 1768, стр. 90-91.. Ликвидировать побеги можно не жестокими наказаниями кре-стьян, а работой «вольной и не томной». По мнению Козельского, повинности не должны превышать двух дней в неделю, а Поленов утверждал, что для выполнения крестьянами повин-ностей на землевладельцев вполне достаточно и одного дня. Управление крестьянами надлежало передать их собственным выборным.

Однако позиция прогрессивных депутатов и участников кон-курса была непоследовательна и внутренне противоречива. За-щищая интересы крестьян и предлагая меры улучшения их положения, они, по меткому выражению Г. В. Плеханова, «споткнулись о порог», которым был вопрос «о личной зависи-мости крестьян» Г. В. Плеханов. Сочинения, т. XXI, стр. 269.. Первым попытался перешагнуть этот порог белгородский однодворец Андрей Маслов. По его мнению, поме-щики «безмерно отягощают крестьян», которые «каждый день беспосредственно на их работе находятся». Помещик «того не думает, что чрез его отягощение в крестьянских домах дети с голоду умирают; он же веселится, смотря на псовую охоту, а крестьяне горько плачут, взирая на своих бедных, голых и голодных малых детей».

От этой «пагубы» крестьян не спасут ни отделение их зем-ли от помещичьей, ни регламентация их повинностей, ни рас-ширение их имущественных прав. Единственный выход Маслов видел в лишении помещика права на труд крестьянина, в пере-даче земли крестьянам, в уничтожении всякой возможности вмешательства помещика в их экономическую деятельность. Землевладельцам следует оставить только часть податей, собираемых государством с сельского населения. В этом случае по-мещиками «никто обижен не будет... и крестьяне от невинных бед все избавиться могут законом» Сб. РИО, т. 32, стр. 513-517..

Депутаты Уложенной комиссии и участники конкурса не выступали с требованием немедленной ликвидации крепостни-чества. Они лишь предлагали меры по его смягчению, ограни-чению и постепенному изживанию. Но даже и эти предложения были отвергнуты, а конкурсные работы оказались в архиве.

Просвещение и передовая русская общественная мысль

Т

ем не менее открытое обсуждение крестьянского вопроса, составлявшего главное содержание классовой борьбы в России, придало русской общественной мысли по-литическую заостренность. Публичное порицание крепостниче-ских порядков свидетельствовало о глубоких изменениях, кото-рые происходили в недрах феодального общества, оповещали о начинавшемся его разложении. Конечно, передовые люди России 60-х годов XVIII в. не могли предвосхитить будущее и их требования по крестьянскому вопросу не предусматривали революционных методов. Они прежде всего были людьми эпохи Просвещения и видели путь к общественно-политическим пре-образованиям в распространении науки и знаний, в совершен-ствовании разума.

В этих целях представители молодой демократической интел-лигенции еще на студенческих скамьях начинали трудиться над переводами полезных книг. Эти занятия они продолжали и будучи уже канцелярскими служащими в Сенате или учите-лями в учебных заведениях. Своими переводами они приносили посильную помощь делу распространения и демократизации знаний; их усилиями великие ученые, мыслители, писатели различных стран и времен заговорили на русском языке. В ус-ловиях того времени, когда оригинальных произведений отече-ственной литературы было мало, переводы приобретали черты самостоятельных произведений переводчиков, в которые они вкладывали свои думы.

Помимо различных учебных пособий и обобщающих научно-популярных работ, переводились произведения древних класси-ков, гуманистов эпохи Возрождения, английских философов-материалистов и, наконец, современных французских просвети-телей.

Сочинения французских просветителей ходили по рукам среди студентов Петербурга и Москвы, ими увлекалась столичная дворянская молодежь. Переведенные на русский язык еще в 60-х годах, они издавались для широкого читателя. Своим содержанием эти сочинения расшатывали устои феодального мировоззрения. «Религия, понимание природы, общество, госу-дарственный строй -- все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него» К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 16..

Состав переводимых в России книг свидетельствует об ин-тересе русских читателей к социально-политическим и фило-софским идеям французских энциклопедистов.

Прежде всего русские переводчики обратились к знаменитой «Энциклопедии», объединившей на своих страницах почти всех французских просветителей. С 1767 по 1777 г. было переведено и издано отдельными сборниками более 400 статей, среди них -- наиболее важные философские и политические сочинения, опре-делившие собой идейное направление «Энциклопедии»: «Поли-тика» «Политическая экономия», «Правление», «Деспотическое правление», «Ограниченная монархия», «Демократия», «Само-держцы», «Тиран», «Узурпатор», «Естественное право» и др. Переводчиками этих статей были преимущественно канцеляр-ские служащие Сената, воспитанники Петербургского академи-ческого и Московского университетов: Я. П. Козельский, И. Г. Туманский, С. Башилов, И. У. Ванслов и др.

Исключительное значение для русских современников име-ли сочинения Вольтера. Изложенные в простой и доходчивой форме, они были особенно понятны рядовому читателю. В по-следней трети XVIII в. было переведено на русский язык и из-дано около 60 произведений Вольтера; некоторые из них стали в России почти так же популярны, как и во Франции. Издатель «Словаря исторического» В. И. Окороков объясняет увлечение трудами Вольтера тем, что автор вложил в них «любовь к смертным и ненависть к утеснению».

Наряду с сочинениями Вольтера в России выходили и произ-ведения других энциклопедистов. В 60-х -- начале 70-х годов на русском языке были изданы: «Дух законов» Монтескье (в переводе протоколиста Сената В. И. Крамаренкова), драма-тические произведения Дидро (в переводе сенатского канцеля-риста И. Яковлева), «Разговоры Фекиона» Мабли (в переводе секретаря Коллегии иностранных дел А. Курбатова) и др. Осо-бое внимание привлекал Руссо; его страстная пропаганда демо-кратических идей, изложенных с подлинным художественным мастерством, нашла отклик у русских читателей. Н. И. Новиков считал Руссо писателем, обретшим «славнейшие в нашем веке человеческие мудрости», а Я. П. Козельский сравнивал его с «высокопарным орлом, который превзошел всех бывших до него философов».

Крестьянская война 1773--1775 гг. обострила враждебное отношение правящих кругов к идеологии передовых предста-вителей русской интеллигенции. Возрос надзор за их общест-венной и научной деятельностью. Под особый контроль были взяты переводы и издания книг. Поэтому со второй половины 70-х годов снизилось количество публикуемых переводов сочи-нений энциклопедистов.

Новиковский период в истории просвещения

П

осле роспуска Уложенной комиссии главной трибуной передовой общественно-политической мысли стали сатирические журналы Н. И. Новикова «Трутень» и «Живописец», издавав-шиеся им в 1769--1773 гг. Не выяснено, кто писал отдельные статьи: Новиков, Фонвизин, Радищев или неизвестные нам авторы, поэтому целесообразно рассмотреть новиковские жур-налы в целом. Предшественники Новикова критиковали крепо-стное право в экономическом и юридическом плане. Новиков-ские журналы показали его аморальность, его разлагающее влияние как на крестьян, так и на помещиков, которые, привыкнув пользоваться даровым трудом, видят в крестьянах лишь рабочий скот, превращают истязание их в развлечение, сами становятся «хуже зверей» и «недостойны быть рабами у своих рабов».

Новиковские журналы дали целую галерею портретов поме-щиков. Одни из них требовали, чтобы крестьяне «и взора их боялись», другие утверждали, что «крестьяне не суть человеки» а «крепостные рабы», которые только для того и сущест-вуют, чтобы «претерпевая всякие нужды, работать и исполнять волю помещика исправным платежом оброка». Третьи гордились своим правом за всякий пустяк «всем людям кожу спустить», четвертые восхищались жестокостями при выколачивании обро-ков и умением получать «барашка в бумажке».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7