3. Сильны и вольнолюбивы были Титаны. Всезнающи, вездесущи, и всемогущи были Олимпийцы. Но какой-то единой, завершающей мудрости не хватало человеку, сидящему зимними вечерами у огня. Жители Олимпа могли все, но им не было дела до людей. Человек уже достаточно знал об окружающем его мире, и наступало время испробовать свои собственные силы и знания. Потребность в этом вызывалась еще и тем, что Олимпийцы, загоняя Титанов в Тартар, не уничтожали их, а только предавали забвению. Забытые, не реализованные инстинкты жили и размножались в чреве Геи-земли, порождая чудовищ, которые то тут, то там прорывались на поверхность Земли, отравляя жизнь людей. Еще тогда древние греки обратили внимание на то, что жителям заоблачного Олимпа, как абсолютно открытой системе, нет никакого дела до этих чудовищ, поскольку те не могли посягнуть на их власть или как-то соперничать с ними. Чудовища, порожденные в недрах неосознанной структуры, были злобой и ужасом преданных забвению инстинктов тела. Если хотите, это в чистом, кристаллизованном виде проблема, поднятая З. Фрейдом. Но какое дело богам до стонов и криков страдающих людей. И тогда жители древней Греции приходят к необходимости в третьей составляющей свойств образа человека – к его Разуму, Духу. И как воплощение (рефлексия) символа третьей составляющей свойств образа человека явились Герои, призванные найти выход из этого тупика и обеспечить людям достойную и приемлемую жизнь. Справедливость, честь, достоинство, благородство, борьба ради общей цели – таковы были новые качества, востребованные и воплощенные древними греками в Героях. Качества, которыми не обладали ни Титаны, ни жители Олимпа.
Интересно происхождение Героев. Героем мог стать человек, соединивший в себе кровь Олимпийца с Титановой кровью, т.е. когда один из родителей был жителем Олимпа, а другой был из племени Титанов (люди относились к титановому племени). Таким образом, сначала появилась структура – Гея и Уран, которые породили Титанов – внутриструктурные свойства (Тело), из (от) них рождаются Олимпийцы – внешние свойства, символы Души, Ума, доказывающие на практике возможность неограниченно влиять на структуру и внутриструктурные отношения под средством изменения окружающей среды. Но только когда последние спускаются с заоблачного Олимпа на Землю и придают, прививают (возвращают? воспитывают?) ее жителям свои качества (полуоткрытая, селективная система) – появляются Герои, олицетворявшие Дух (разум) человека. Героем становился тот человек, который научился не только подчинять своему уму свои желания и поступки (свое тело), но и который использует свой ум для развития и совершенства своего тела, для развития и совершенства своих взаимоотношений с окружающим миром – для придания гармонии во всей Вселенной, поскольку построить Рай вне его связи с окружающим миром невозможно. Только в этом случае человек становился Героем, сверхчеловеком. Именно такого сверхчеловека воспевал Ницше – человека возвышающего себя над тем, чем он был до сегодняшнего дня, но никак не людей втаптывающих в грязь других. Стать Героем можно только “насилуя” самого себя, но никогда других. Поднятие себя за счет втаптывания в грязь других – весьма относительно (относительно только данной системы). То, что это глубокая и опасная иллюзия, прекрасно видно из любой другой инерциальной системы. Более того, идя по головам других людей, ты сам неизбежно уходишь вниз, погружаясь в грязь вместе с теми, по чьим головам ты шагал – вся данная система будет погружаться в болото подобных человеческих отношений. Только конструктивные отношения – отношения созидания и добра поднимают тебя вместе с той системой в которой ты существуешь. Только поднимаясь сам (самостоятельно?) ты тащишь из болота, грязи и остальных – всю систему, хотя это и очень обременительно. Еще жители древней Греции поняли, что мысль, видение несправедливости человеческой жизни (абсурда, если хотите) зарождается на Олимпе. Но исправить этот абсурд возможно только на Земле, пусть для кого-то и “грешной”. И Герои в своих подвигах достигают, еще недавно казавшимся невозможного. Они побеждают даже саму смерть. С помощью силы своего Духа, Разума, используя по необходимости способности Олимпийских богов и природные качества Титанов, только Герои оказались способными уничтожить чудовищ на Земле.
И снова каждому проявлению Духа древние греки дают своего Героя. Каждый Герой получает свое имя, как в свое время их получали Титаны и Олимпийцы. Также тщательно и внимательно отслеживается и изучается появление, рождение каждого Героя, его жизнь, его поступки, его судьба, проявления, взаимоотношения, с другими Героями, взаимоотношения с жителями заоблачного Олимпа, с Титанами и титановыми народами.
Интересной закономерностью со временем стали обладать Герои: чем больше подвигов совершал Герой, тем больше становилась его индивидуальность, целостность, законченность. Со временем он становился реальным – практически, историческим лицом, живущим среди остальных людей, населяющих древнюю Грецию. Так реальность Ясона или Одиссея, мало в чем уступает исторически достоверному существованию Александра Македонского. Совершая подвиги человек, во все большей степени овладевал знаниями и умениями Титанов и Олимпийцев, и тем самым во все меньшей мере стал нуждаться в постоянном наличии самих богов. Во все меньшей степени стали нужны самостоятельно (отдельно) сами образы Титанов и Олимпийцев (как предтече монотеизма? Христос как последний герой?). Оказалось, что все это было в самом человеке. Всем этим, пусть в меньшей мере (а мы помним, что изначально боги принципиально отличались от людей только превосходящей степенью), но обладал и мог использовать сам человек. Пусть Герой начинался (зачинался) богом, но все же это был человек. Человеко-бог, бого-человек – эти различия постепенно стирались. Сбывалось пророчество Прометея. Сегодня любой психоаналитик скажет, что распятие на кресте людьми сына божьего, посланного богом на землю, практически ничем не отличается от кастрации Урана Кроном (даже цифра три на Голгофе присутствует). Рассматривая христиан по ту сторону стекла, мы видим, что центральным местом, кульминацией в христианском учении является не столько само учение Христа, сколько его распятие, что христиане целуют (любят) не бога, не сына божьего, а его распятие, еще чаще сам крест – этот адамантов серп; священнослужители совершают символический постриг и дают обет безбрачия – жизнь без продолжения, без потомства своего (Христова) учения; мусульмане и иудеи, обрезая другую часть своего тела – поступают еще более символично. О топономичности языка, мыслей человека писали уже много раз. Но об этом ниже… Храмы стали нужны только затем, чтобы не забывать те свойства, которые еще могли пригодиться, которые работали, которые рассказывали человеку о его же собственных свойствах и качествах – о свойствах и качествах всей Вселенной, частью которой и является человек. Не забыть характеристики этих свойств помогали бережно хранимые в памяти людей мифы о Героях, о богах Олимпа и о еще более древних богах Титанах.
Так человек обретал себя, познавая составные части свойств своего образа. По мере осознания составляющих своего образа, потребность в проецировании этих свойств на небо, на окружающую среду отпадала.
Часть II. Экзистенционализм.
Глава 1. О сущности экзистенции.
“Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра”.
Ю.Шевчук
На самом деле, самое большое противоречие в любом идеалистическом мировоззрении заложено в нем самом. Это противоречие и заметил основоположник философии экзистенциализма, священнослужитель Серен Кьеркегор. А, именно, ту простую и очевидную мысль о соотносительности, а потому неразрывности добра и зла; мысль о том, что идеально не только добро, но идеально и зло. Талмуд, библия, коран и все идеалистические учения об этом стыдливо умалчивают, поскольку понятие об идеальности зла срывает налет всякой божественности с идеалистических мировоззрений. Бог, являясь творцом всего идеального, несет в наш мир не только добро, но и зло!! Точнее это звучит так – монотеистический бог приносит с собой понятие, идею добра и зла.
Платон говорил о единой идеальной идее чего-либо и о множестве не идеальных копий этой идеи. Но как мы выяснили в первой части данного сочинения, идея чего-либо многообразна, динамична и в сочетании с другими идеями многопланова и может нести в наш мир, как добро, так и зло (“хорош нож для того, у кого он есть, и плох для того, у кого ножа нет”, - говорит старая мудрость). Идей о какой-либо вещи значительно больше, чем вариантов существования самой вещи, хотя бы в силу того, что далеко не все идеи о данной вещи реальны и жизнеспособны.
(Мысль о том, что идеальное всегда лучше, совершеннее материального верна в той степени, в какой развита наша фантазия – потребность наложенная на наше мировознание, миропонимание. Так, многие сегодня реально существующие вещи, давно превзошли самые идеальные представления (самые идеальные – идеальность идеальности), фантазии об этих вещах наших далеких предков. Если, конечно, не брать во внимание оторванные от самих вещей их же свойства (резать, знать, видеть) и раздутые до размеров Вселенной (всережущий, всезнающий, всевидящий); не прятаться за такие прилагательные как совершенное или то же идеальное + любое существительное.)
Идеальность, не материальность, божественность приносят в наш мир не только понятие об идиллии, совершенстве и добре (учат нас совершенному, идеальному, правильному), но и приносят с собой идею зла, идею несовершенного, идею не правильного. Точнее это выглядит так – понятие, осознание зла, вреда приходит к нам через понятие о пользе (добре).
(Любая ли польза, добро справедливо по отношению ко всем субъектам (объектам?) и что можно считать не только добром, но и справедливостью, мы попробуем поговорить чуть ниже…)
Принадлежность какой-либо мысли, образа к миру идей еще ничего не говорит об их правильности, разумности. И уж тем более, о правильности, разумности этих идей во всех случаях, при любых обстоятельствах. Именно, конкретные обстоятельства материального мира будут говорить о правильности, разумности или наоборот глупости какой-либо идеи, умозаключения. Выбор идеи наиболее актуальной из всего многообразия идей делает сам человек, руководствуясь конкретно сложившимися обстоятельствами и конкретными доминирующими потребностями. Если по определению самих идеалистов идеальна любая мысль, любой образ, любая идея, вне зависимости добрая она или злая, полезна ли эта мысль, или же эта мысль бессмысленна (!), совершенна она или глупа, безобразна или даже опасна, тогда в чем заключается идеальность идей?! В чем, в этом смысле, она отличается от самой вещи? В чем мудрость, совершенство, смыл и востребованность мира идей, если он состоит из любых – всяковозможных идей, плоть до идей самоотрицания и самоуничтожения? Идея добра равноидеальна с идеей зла! Равноидеальность мыслей, идей, образов свидетельствует о равноправности, равнозначности их в абстрактном мире идей. И тогда идея добра равноправна, равнозначна – поскольку равноидеальна идее зла, как впрочем и любой другой идее. Различие идей начинается, появляется – проявляется только в реально существующем мире вещей. Но если идея зла равноидеальна, равноправна с идеей добра в абстрактном мире идей, то какое тогда человеку дело до такой равнозначности (идеальна только идея, а она – идеальность в обоих случаях равна), когда он вынужден жить в реально существующем мире вещей. В чем тогда идея идеальности, если она не несет никакой смысловой нагрузки – все идеи равноправны, равноидеальны. Может быть, произнося термин “идея идеальна” мы имеем дело с тавтологией (как дерево – деревянно)?
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
