Подобно тому как "реальностью" знака является для Гоббса имя, слово, эта единица языка, так и "реальностью" познания оказывается речь. Последняя и составляет, по мнению Гоббса, специфическую "особенность человека". Соглашение людей относительно знаков и слов - вот единственное упорядочивающее, организующее начало, ограничивающее произвол речевой деятельности. Овладев речью, этой специфически человеческой формой социально обусловленного знания и познания, человек приобретает, согласно Гоббсу, некоторые важные преимущества. Прежде всего, Гоббс, в соответствии с устремлениями современной ему науки, упоминает о пользе числительных, тех имен, которые помогают человеку считать, измерять, рассчитывать. "Отсюда для человеческого рода возникают огромные удобства, которых лишены другие живые существа. Ибо всякому известно, какую огромную помощь оказывают людям эти способности при измерении тел, исчислении времени, вычислении движении звезд, описании земли, в мореплавании, возведении построек, создании машин и в других случаях. Все это зиждется на способности считать, способность же считать зиждется на речи". Во-вторых, продолжает Гоббс, речь "дает возможность одному человеку обучать другого, т.е. сообщать ему то, что он знает, а также увещевать другого или советоваться с ним". "Третье и величайшее благодеяние, которым мы обязаны речи, заключается в том, что мы можем, приказывать и получать приказания, ибо без этой способности была бы немыслима никакая общественная организация среди людей, не существовало бы никакого мира и, следовательно, никакой дисциплины, а царила бы одна дикость".
"Истина, - говорит Гоббс, - не есть свойство вещей... она присуща одному только языку". Если мышление сводится к произвольному обозначению вещей и сочетанию имен в предположениях, то истина неизбежно превращается в особое свойство высказываний, предложений, в свойство языка. И поскольку истинное мышление реализуется в языковой форме, постольку Гоббс прав: мышление отдельного человека, несомненно, зависит от такого важного и универсального явления социальной реальности, как язык. В ходе Гоббсова анализа по сути дела отодвигается в сторону другой вопрос, над которым бьются Декарт и Спиноза: как, благодаря чему истина добывается и обретает внутреннюю достоверность? При этом речь идет не о "принципах", "истинах" здравого смысла, но об основах тогдашней науки. Вопрос, следовательно, стоит иначе, чем у Гоббса: каковы свойства истины (и истинного познания), которые только обнаруживаются, а не формируются в процессе коммуникации, т. е. в процессе "обмена" знаниями и познаниями.
Но и Гоббс в своем произведении «О теле» в конце концов оставляет в стороне знаково-коммуникативную концепцию и как будто переходит собственно к физическому телу - к таким проблемам, как свойство тела (акциденция), величина и место его, движение тел, пространство и время и т.д. Не будем забывать, что рассмотрение всей этой проблематики - часть Гоббсовой философии природы.
Гоббса нередко именуют материалистом, особенно в физике - в понимании физической вещи. В книге «О теле» он - явно в противовес Декарту - дает такое определение: "телом является все то, что не зависит от нашего мышления и совпадает с какой-то частью пространства или имеет с нею равную протяженность". Это определение тела сближает Гоббса с материализмом. Однако при "распутывании" таких сложных проблем, как, скажем, протяжение или материя, Гоббсу приходится отступать от прямолинейно материалистических позиций. Так, Гоббс различает величину как действительное протяжение, а место - как протяжение воображаемое. О протяжении, пространстве, материи в целом он высказывается в духе ранее уже разобранного и характерного для него способа мышления, который можно назвать "коммуникативно-знаковым номинализмом". "За исключением имени нет ничего всеобщего и универсального, а следовательно, и это пространство вообще есть лишь находящийся в нашем сознании призрак какого-нибудь тела определенной величины и формы".
Первая часть философии природы у Гоббса сводится к рассуждению о движении, где действительно главенствует философия, тогдашней механистической физики и геометрии. Эта первая часть также сводится к применению таких категорий, как причина и действие, возможность, и действительность. Для Гоббса это скорее "материалистическая", чем собственно физическая часть философии природы. Но вот Гоббс переходит к разделу четвертому книги «О теле» - «Физика, или о явлениях природы». И он начинается опять не с тел физики, а с раздела «Об ощущении и животном движении». Задача исследования тут определяется так: "исходя из явлений или действий природы, познаваемых нашими чувствами, исследовать, каким образом они если и не были, то хотя бы могли быть произведены". "Феноменом же, или явлением, называется то, что видимо, или то, что представляет нам природа".
3. К политике Т. Гоббса
От природы все люди равны и имеют право на все. Поэтому, пока люди живут вне государства, находятся в естественном состоянии, вследствие их страстей, их равенства и права на все необходимое имеет место война всех против всех, состояние, в котором все позволено, нет ничего правого или неправого. Но такое право никак не полезно людям, ибо оно имеет почти такое же действие, как если бы не было вовсе никакого права. Поэтому взаимный страх людей друг перед другом, вызываемый таким состоянием, и убеждение в крайнем вреде войны всех против всех и в невозможности достижения общей цели - сохранения жизни побуждают людей выйти из такого состояния и искать мира. Поэтому люди отказываются от своего права на все, связывают себя договорами, которые диктуются естественным и нравственным законом, сохранять и осуществлять мир, который также предписывается разумом и естественным или нравственным законом для действий сообща. Но для этой цели, а именно для безопасности, сохранение которой требуют предписанные природой или разумом законы, обусловливающие мир, недостаточно простою соглашения или общества без общей власти, которой подчиняются отдельные люди из страха наказания. Для этой цели требуется формальное единение (unio), которое связано с полным подчинением воли отдельных лиц единой воле. Поэтому единственное средство к установлению и сохранению мира состоит в том, чтобы каждый всю свою силу и власть перенес на одного человека или единое собрание людей и таким путем все воли свелись бы к единственной, то есть, чтобы один человек (или собрание) перенял на себя личность каждого отдельного человека, и каждый признал себя ответственным за все действия, выполняемые этим лицом, и подчинял бы свою волю его воле и суждению.
Таким образом, все соединяются в одну личность, и это соединение происходит путем договора, который каждый заключает с каждым, как будто каждый говорит каждому: я переношу на этого человека (или это собрание) мою власть и мое право управлять самим собой при условии, что и ты перенесешь свою власть и свое право на то же лицо. Таким путем толпа превращается в одну личность и возникает государство, тот великий Левиафан, или смертный бог, которому мы обязаны всяким миром и всякой защитой под властью бессмертного бога. Ни один гражданин, ни все вместе, за исключением того, чья воля означает всеобщую волю, не могут считаться государством. Государство лишь одна личность, воля которой, согласно договорам многих, имеет силу всеобщей воли, чтобы она использовала силы и способности отдельных лиц для общей защиты и мира.
Собрание или человек, чьей воле отдельные люди подчинили свою волю, имеет абсолютно неограниченную, безраздельную власть в государстве. Ибо он имеет в своих руках меч правосудия, он законодатель, он назначает магистраты и государственных служащих, определяет, что справедливо или несправедливо, что есть зло или добро, и запрещает вредные для мира учения и мнения. Все, что он делает, должно оставаться безнаказанным. Он не связан законами государства, так как они его повеления. Граждане не имеют ничего собственного, на что он не имел бы права, ибо его воля определяет волю отдельных лиц, и лишь государство есть источник собственности. Те, кто имеет верховную власть в государстве, не могут причинить гражданам несправедливости, ибо она состоит лишь в нарушении договоров, а верховная власть не связана никакими договорами. Ибо если, например, монархия выводится из власти народа, который переносит свое право, то есть верховную власть на одного человека, то в этот момент, когда монарх получил от народа свою власть, народ перестает быть народом, то есть личностью, когда же исчезает личность, исчезают и обязательства по отношению к ней.
Поэтому государство олицетворяется в короле или вообще в верховной власти. Но чтобы получить понятие о государстве, весьма существенно различать народ и толпу. Народ один, имеет единую волю, ему можно приписать единое действие, но этого нельзя сказать о толпе. Народ управляет в каждом государстве, народ господствует даже в монархиях посредством воли одного человека, так как сам хочет этого; толпа же состоит из граждан, подданных. В демократии и аристократии курия есть народ, а толпа - граждане. А в монархии подданные - толпа, король же народ. Поэтому совершенно неправильно говорят, что государство взбунтовалось против короля, ибо это невозможно, только толпа может взбунтоваться против народа.
Впрочем, так как государство основано не ради себя самого, но ради граждан, ибо люди добровольно вступили в государство, чтобы жить возможно приятнее, то единственный и высший долг правителей есть забота о благе народа.
Гоббс одним из первых в философии нового времени прочертил ту линию, которая затем привела к кантовскому учению о явлении. Логика Гоббсова философствования здесь "физическая", "естественная", даже натуралистическая, но вряд ли просто материалистическая: он полагает, что сначала надо рассмотреть чувственное познание, или ощущение, - т.е. начать надо с явления, феномена. Без этого нельзя перейти собственно к исследованию тел Вселенной, т.е. к таким действительно физическим сюжетам, как Вселенная, звезды, свет, теплота, тяжесть и т.д. Аргумент в пользу означенного порядка рассмотрения у Гоббса таков: "Если мы познаем принципы познания вещей только благодаря явлениям, то в конце концов основой познания этих принципов является чувственное восприятие".
Итак, философия Гоббса (что относится и к ряду других его современников) по замыслу должна была отправляться от философии природы. И она отдала немалую дань проблемам, методам физики и геометрии.
Однако при более внимательном подходе оказывается, что философия человека и человеческого познания, учение о методе у Гоббса, как и во многих философских концепциях XVII в., логически и теоретически выдвигались на первый план.
Внутри философии человека мыслители XVII в.
1. Агафонов В.П., Казаков Д.Ф., Рачинский Д.Д. Философия. М.: МСХА, 2003. – 718 с.
2. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для ВУЗов. - М.: ТЕИС, 2003. - 504 с.
3. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М.: Проспект, 2000. – 648 с.
4. Гоббс Т. Избранные произведения: в 2 т. – М., 1964. Т. 1. – 448 с.
5. Философский энциклопедический словарь./Редкол.: С.С. Аверинцев и др. - 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 2002. - 814 с.
Страницы: 1, 2
