“Любовь ищет себе место в благородном сердце, как птица в листве”,

Молодой Данте вырос в атмосфере этих идей и стал одним из самых ярких представителей “сладостного нового стиля”. Он усвоил все условности этой школы, присущую ей философичность. К этому присоединяется его своеобразная склонность к эстетизму, увлечение всем прекрасным, пышным, “благородным”— черта, характерная для верхов флорентийского общества, в частности для его поэтической молодежи. В то же время Данте обнаруживает необычную глубину и искренность лирической эмоции, преодолевающие абстрактность концепции и вносящие уже в его юношеские стихи элементы реализма, которые впоследствии усилились в “Божественной комедии”.

“Новая жизнь” начинается с рассказа о первой встрече девятилетнего поэта с его ровесницей Беатриче. Уже при этой первой встрече душа поэта “содрогнулась”. Еще более сильное волнение вызвала в нем вторая встреча, которая произошла ровно через девять лет. На этот раз Беатриче приветливо поклонилась поэту, и этот поклон наполнил его душу неизъяснимым блаженством. Потрясенный поэт уединяется и видит сон, который он описал в своем первом сонете. Он показывает здесь бога любви, несущего в руках его возлюбленную и дающего ей отведать его сердце. Этот образ девушки, Вкушающей сердце влюбленного в нее юноши, показался странным друзьям поэта, которые его высмеяли и объявили больным.

Нескромные, лукавые расспросы друзей побуждают Данте скрывать свою любовь к Беатриче и притворяться влюбленным в другую женщину, которую он называет, следуя провансальской традиции, “дамой-ширмой”.

Притворство поэта удается так хорошо, что Беатриче, убежденная в его неверности, перестает кланяться ему. Опечаленный поэт отправляется в уединение и проливает горькие слезы. Однажды, очутившись в большом женском обществе, он вынужден был объяснить дамам, почему он избегает общества любимой женщины. Поэт говорит им, что видит высшее блаженство “в тех словах, что славят мою госпожу”. На эту тему он пишет знаменитую канцону, начинающуюся словами “О донны, вам, что смысл любви познали...” Преодолевая условности поэзии трубадуров и их итальянских подражателей, Данте создает здесь новую поэтическую манеру, необычайно искренне и задушевно выражая свои чувства. Он много раз на протяжении “Новой жизни” рассказывает об облагораживающем воздействии, которое оказывает на него и на всех других людей Беатриче. Она распространяет вокруг себя как бы атмосферу добродетели, и любовь, которую она вызывает в людях, сама оказывается путем к добродетели. Облагораживающее воздействие Беатриче особенно усиливается после ее смерти, которая является главным переломным событием в “Новой жизни”,

Рассказ, о смерти Беатриче подготовлен рассказом о кончине ее отца и о вызванном ею горе Беатриче. Поэта охватывает предчувствие, что вскоре умрет и его возлюбленная. Он видит женщин с распущенными волосами, которые говорят ему о смерти Беатриче. Тускнеет солнце, дрожит земля, птицы стремглав падают на землю. Поэту представляется, что он видит Беатриче, покрытую белым саваном. Мало-помалу он приходит в себя и успокаивается. Вдруг вбегает один из его друзей, восклицающий; “Что ты делаешь? Ты не знаешь, что произошло? Умерла твоя возлюбленная, которая была так прекрасна!” В этих простых словах проявилось замечательное умение Данте набросать несколькими штрихами большую, волнующую картину.

После смерти Беатриче отчаяние поэта не знает границ. Первые стихи, написанные после ее смерти, дышат исключительной глубиной и искрен­ностью чувства.

Унынье слез, неистовство смятенья Так неотступно следуют за мной,— • Что каждый взор судьбу мою жалеет. Какой мне стала жизнь с того мгновенья, Как отошла мадонна в мир иной,— Людской язык поведать не сумеет.

После нескольких лет тоски поэт встречает какую-то “сострадатель­ную даму”, жалеющую его, и на время увлекается ею. Но вскоре поэта охва­тывает раскаяние; он решается отныне всецело отдаться воспеванию Беат­риче. Но для этого нужно долгое ученье. Он будет накапливать знания для того, чтобы сказать о своей возлюбленной нечто такое, чего еще не было сказано ни об одной женщине. Так, конец “Новой жизни” содержит намек на “Божественную комедию”, которая представляется ему начинанием, пред­принятым для прославления Беатриче. Образ возлюбленной продолжает вдохновлять поэта в течение всей его жизни, поддерживая в нем великую идею. Эта мысль Данте имеет большое культурное значение. Ее отзвуки мы находим у многих выдающихся писателей нового времени.

    Так, в конце “Новой жизни” намечается переход к очень напоминающей ее по фор­ме и содержанию второй книге Данте — к “Пиру”,

После смерти Беатриче Данте ищет утешения в научных и философских занятиях, которые были для него, по его собст­венным словам, одновременно лекарством от скорби о Беатри­че и подвигом в ее честь. Особенно большое значение для него имело чтение знаменитого трактата Боэция “Об утешении фи­лософией”. От Боэция он перешел к изучению блаженного Августина и классиков схоластической философии. В то же время он занялся расширением своих познаний в области античной ли­тературы. Итогом всех этих занятий явился морально-философ­ский трактат “Пир”, написанный Данте в первые годы изгнания (1307—1308).

Данте написал свою книгу на итальянском языке, тогда как в его время все ученые произведения писались только по-латыни. Мотивировал он это своим желанием обратиться к широким кругам читателей, не причастных к науке, но алчущих знания. Именно поэтому книга и названа “Пиром”. Данте срав­нивает ее с “ячменным хлебом, которым насытятся тысячи”.

Заложив основу итальянского литературного языка своими первыми двумя книгами, Данте предпринимает специальное исследование вопроса о языке, имеющее целью защитить пра­ва народного языка против латыни. Эта книга носит название “О народной речи” (“De vulgari  еloquentia”, около 1305 г.). Она написана по-латыни и является первым трудом по романскому языкознанию, в котором затронуты также вопросы поэтики и стихосложения. Данте обсуждает здесь вопрос о различии ро­манских языков, дает их классификацию и устанавливает их отношение к латыни, которую он считает условным языком письменности, изобретенным “по взаимному соглашению мно­гих народов”. Рассматривая и отвергая с точки зрения их при­емлемости для литературы все многочисленные диалекты италь­янского языка, Данте выдвигает мысль о необходимости создания единого национального языка, общего для всех местностей Италии и возвышающегося над всеми ее наречиями. Защищая идею общеитальянского литературного языка, Данте защищал идею национального единства Италии, впервые пробудившуюся в передовой Флоренции.  

Основное произведение Данте, на котором в первую очередь основана его мировая слава,—это “Божественная комедия”. Поэма не только является итогом развития идейно-политиче­ской и художественной мысли Данте, но дает грандиозный фи-лософско-художественный синтез всей средневековой культуры” одновременно перекидывая от нее мост к культуре Возрожде­ния. Именно как автор “Божественной комедии” Данте яв­ляется в одно и то же время “последним поэтом средних веков и первым поэтом нового времени”.

Наименование поэмы нуждается в разъяснении. Сам Данте назвал ее просто “Комедия”, употребив это, слово в чисто средневековом смысле: в тогдашних поэтиках трагедией называлось всякое произведение с благополучным началом и печальным концом, а комедией—всякое произведение с печальным началом и благополучным, счастливым концом. Таким обра­зом, в понятие “комедии” во времена Данте не входила установка обяза­тельно вызывать смех. Что касается эпитета “божественная” в заглавии поэмы, то он не принадлежит Данте и утвердился не раньше XVI в., притом не с целью обозначения религиозного содержания поэмы, а исключительно как выражение ее поэти­ческого совершенства.

Как и другие произведения Данте, “Божественная комедия” отличается необыкновенно четкой, продуманной композицией. Поэма делится на три большие части (“кантики”), посвящен­ные изображению трех частей загробного мира, согласно уче­нию католической церкви,— ада, чистилища и рая.

Задачей средне­вековых “видений” являлось отвлечь человека от мирской суе­ты, показать ему греховность земной жизни и побудить его обратиться мыслями к загробной жизни. Данте же использует форму “видений” с целью наиболее полного отражения реаль­ной, земной жизни; он творит суд над человеческими престу­плениями и пороками не ради отрицания земной жизни как таковой, а с целью ее исправления, чтобы заставить людей жить, как следует. Данте не уводит человека от действитель­ности, а, наоборот, погружает человека в нее.

Изображая ад, Данте показывает в нем целую галерею живых людей, наделенных различными страстями. Он едва ли не первый в западноевропейской литературе делает предметом поэзии изображение человеческих страстей, причем для нахож­дения полнокровных человеческих образов спускается в загроб­ный мир. В отличие от средневековых “видений”, дававших са­мое общее, схематическое изображение грешников, Данте кон­кретизирует и индивидуализирует их образы.

Фантастическая по своему общему замыслу, поэма Данте построена целиком из кусков реальной жизни. Так, при описа­нии мучения лихоимцев, брошенных в кипящую смолу, Данте вспоминает морской арсенал в Венеции, где конопатят суда в растопленной смоле (“Ад”, песнь XXI). При этом бесы сле­дят за тем, чтобы грешники не всплывали наверх, и сталки­вают их крюками в смолу, как повара “топят мясо вилками в котле”. В других случаях Данте иллюстрирует описываемые мучения грешников картинами природы. Так, например, он сравнивает предателей, погруженных в ледяное озеро, с лягуш­ками, которые “выставить ловчатся, чтобы поквакать, рыльца из пруда” (песнь XXXII). Наказание лукавых советчиков, за­ключенных в огненные языки, напоминает Данте долину, на­полненную светляками, в тихий вечер в Италии (песнь XXVI). Чем более необычны описываемые Данте предметы и явления, тем более он стремится наглядно представить их читателю, со­поставляя с хорошо известными вещами.

Так, “Аду” присущ мрачный колорит, густые зловещие краски, среди которых господствуют красная и черная. На смену им приходят в “Чистилище” более мягкие, бледные и туманные цвета — серо-голубой, зеленоватый, золо­тистый, это связано с появлением в чистилище живой приро­ды — моря, скал, зеленеющих лугов и деревьев. Наконец, в “Рае” ослепительный блеск и прозрачность, луче­зарные краски, рай—обитель чистейшего света, гармоничного движения и музыки сфер.

Особенно выразителен один из самых страшных эпизодов поэмы — эпи­зод с Уголино, которого поэт встречает в девятом круге ада, где наказывается величайшее с его точки зрения преступление— предательство Уголино яростно грызет шею своего врага, ар­хиепископа Руджери, который, несправедливо обвинив его в измене, запер его с сыновьями в башне и уморил голодом

Рассказ Уголино о муках, испытанных им в ужасной баш­не, где на его глазах умерли от голода один за другим его четыре сына и где он, в конце концов, обезумевший от голода, набросился на их трупы.

 Большое значение имеет аллегоризм.

Так, например, в первой песни своей поэмы Данте рассказывает, как “на середине своего жизненного пути” он заблудился в дремучем лесу и чуть не был растерзан тремя страшными зверями — львом, волчицей и пан­терой. Из этого леса его выводит Вергилий, которого послала к нему Беат­риче. Вся эта первая песнь поэмы — сплошная аллегория.  В религиозно-моральном плане она истолковывается следующим образом дремучий лес — земное существование человека, полное греховных заблуждений, три зверя — три главных порока, губящие человека (лев — гордость, волчица — алчность, пантера—сладострастие), Вергилий, избавляющий от них поэта,—земная мудрость (философия, наука), Беатриче—небесная мудрость (теология), которой подчинена земная мудрость (разум - преддверие веры)

Все грехи, наказываемые в аду, влекут за собой форму наказания, аллегорически изображающую душевное состояние людей, охваченных данным пороком

Например, сладострастные осуждены вечно кружиться в адском вихре, символически изображающем вихрь их страсти. Столь же символичны наказания гневных (они погружены в смрадное болото, в котором ожесточенно борются друг с другом), тиранов (они барахтаются в кипящей крови), ростовщиков (у них на шее висят тяжелые кошельки, пригибающие их к земле), колдунов и прорицателей (их головы вывернуты назад, так как при жизни они кичились мнимой способностью знать будущее), лицемеров (на них надеты свинцовые мантии, позолоченные сверху), изменников и предателей (они подвергнуты различным пыткам холодом, символизирующим их холод­ное сердце)

Такими же моральными аллегориями переполнены чистилище и рай. В чистилище пребывают, согласно учению католиче­ской церкви, те грешники, которые не осуждены на вечные муки и могут еще очиститься от совершенных ими грехов. Внутренний процесс этого очищения символизируется семью буквами Р (начальная буква латинского слова peccatum—“грех”), начертанными мечом ангела на лбу поэта и обозначающими семь смертных грехов; эти буквы стираются по одной по мере прохождения Данте кругов чистилища. Путеводителем Данте по чистили­щу является по-прежнему Вергилий, читающий ему длинные наставления о тайнах божественного правосудия, о свободной воле человека и т. д. Поднявшись с Данте по уступам скали­стой горы чистилища к земному раю, Вергилий покидает его, потому что дальнейшее восхождение ему, как язычнику, недоступно.

На смену Вергилию приходит Беатриче, которая становится водительницей Данте по небесному раю, ибо для созерцания божественной награды, даруемой праведникам за их заслуги, земная мудрость уже недостаточна: необходима небесная, ре­лигиозная мудрость — богословие, олицетворяемое в образе возлюбленной поэта. Она возносится с одной небесной сферы на другую, и Данте летит за ней, увлекаемый силой своей люб­ви. Его любовь очищается теперь от всего земного, греховно­го. Она становится символом добродетели и религии, и конеч­ной целью ее является лицезрение бога, который сам есть “лю­бовь, движущая солнцем и другими звездами”.

Помимо морально-религиозного смысла, многие образы и ситуации “Божественной комедии” имеют политический смысл. С политической точки зрения дремучий лес символизирует анархию, царящую в Италии и порождающую три указанных выше порока

 Данте проводит сквозь всю свою поэму мысль о том, что здешняя, земная жизнь есть подготовка к будущей, вечной жизни. С другой стороны, он обнаруживает страстный интерес к земной жизни и пересматривает с этой точки зрения целый ряд церковных догматов и предрассудков. Так, например, внешне солидаризируясь с уче­нием церкви о греховности плотской любви и помещая сладострастных во втором круге ада, Данте внутренне протестует против жестокого наказания, постигшего Франческу да Римини, обманом выданную замуж за Джанчотто Малатеста, уродливого и хромого, вместо его брата Паоло, которого она любила.

Данте критически пересматривает аскетические идеалы церкви также и в других отношениях. Временами соглашаясь с церков­ным учением о суетности и греховности стремления к славе и по­честям, он в то же время устами Вергилия восхваляет стрем­ление к славе. Он превозносит и другое свойство человека, столь же сурово осуждаемое церковью,— пытливость ума, жажду зна­ния, стремление выйти за пределы узкого круга обычных вещей и представлений. Яркой иллюстрацией этой тенденции является замечательный образ Улисса (Одиссея), казнимого в числе дру­гих лукавых советчиков. Улисс рассказывает Данте о своей жажде “изведать мира дальний кругозор”. Он описывает свое путешествие и так передает слова, которыми он ободрял своих усталых спутников:

О братья,—так сказал я,—на закат

Пришедшие дорогой многотрудной,

Тот малый срок, пока еще не спят

Земные чувства их остаток скудный.

Отдайте постиженью новизны,

Чтоб солнцу вслед увидеть мир безлюдный!

Подумайте о том, чьи вы сыны-

Вы созданы не для животной доли,

Но к доблести и к знанью рождены

В XIX песни “Ада”, повествуя о наказании пап, торгующих церковными должностями, Данте сравнивает их с блудницей Апокалипсиса и гневно вос­клицает:

Сребро и злато—ныне бог для вас;

И даже те, кто молится кумиру,

Чтят одного,— вы чтите сто зараз.

Принятая народом, для которого она была написана, поэма Данте стала своеобразным барометром итальянского народного самосознания: интерес к Данте то возрастал, то падал соответ­ственно колебаниям этого самосознания. Особенным успехом “Божественная комедия” пользовалась в годы национально-осво­бодительного движения XIX в. (“Рисорджименто”), когда Данте начали превозносить как поэта-изгнанника, мужественного бор­ца за дело объединения Италии, видевшего в искусстве могучее орудие борьбы за лучшее будущее человечества. Такое отноше­ние к Данте разделяли также Маркс и Энгельс, причислявшие его к величайшим классикам мировой литературы. Точно так же и Пушкин относил поэму Данте к числу шедевров мирового искусства, в которых “план обширный объемлется творческою мыслию”.

Страницы: 1, 2